Тарле
Евгений Викторович
Северная
война и шведское нашествие на Россию
|
|
Меню:
Северная
война и шведское нашествие на Россию;
Бібліотека |
|
Глава III. 1
Шведские историки систематически игнорируют и превосходство русской стратегии
в 1708–1709 гг., и доблесть русских регулярных войск, защищавших свое отечество
от вторгшегося насильника и захватчика, зверски расправлявшегося с населением.
Но, кроме того, западная историография (все равно какая: английская, немецкая,
шведская) совсем уже не желает считаться даже в самой малой степени со значением
народной войны в Белоруссии и на Украине. Что какие-то "мужики" могли так
существенно подготовить неизбежный полный разгром "непобедимого паладина", "льва
полуночи", "северного Александра Македонского", что катастрофа под Полтавой и
позор у Переволочной были конечным результатом, созданным долгими усилиями не
только войск в строю, но и ожесточенным упорством народного сопротивления, — это
кажется невозможным для некоторых западных историков и биографов, внутренне
всегда от души сожалеющих о неудаче шведского воителя и старающихся свести
объяснение его плачевного провала к случайным ошибкам и роковым природным
условиям, в которых развертывался поход. Возьмем в виде образчика хотя бы
специальное исследование Эрнеста Карлсона, оказавшее большое влияние на Стилле и
позднейших историков вообще. Вот его конечный вывод: 1. После трехмесячных
"энергичных попыток" Карл должен был отказаться от своего плана идти через
Смоленск на Москву. 2. После этого "с досады" (Карлсон даже вставляет в шведское
повествование французское выражение "par depit") в сентябре 1708 г. король идет
на Украину, где надеется получить "хорошие зимние квартиры". 3. Но и это
оказывается невозможным вследствие "неудавшейся попытки восстания Мазепы". [560] 4. Король тогда принужден "в суровейшую зиму" воевать в
Восточной Украине и давать там ненужные битвы (onyttiga strider) и истощать свои
"превосходные войска"{1}.
---------------
{1} Carlson E. Karl XII’s ryska falttagsplan
1707—1709.— Nordisk tidskrift, ny folfd, II argangen, s. 367—391.
После чего — Полтава и гибель.
Шведский историк даже не замечает, что он не дает объяснения тех фактов,
которые излагает. Почему Карл должен был отказаться от похода на Смоленск?
Потому что уже в Белоруссии его встретило сопротивление населения, убегавшего в
леса, не дававшего ни хлеба, ни сена, и дальше, от Старишей к Смоленску, это
явно должно было стать еще хуже. Почему не удалось "восстание Мазепы", но зато
очень хорошо удалось восстание против Мазепы? Потому что народные массы желали
гибели шведского агрессора и украинского изменника. Почему король с армией в
свирепую стужу должен был, бросив плохие зимние квартиры в Ромнах и еще худшие в
Гадяче (а других не было, так как обещанный Мазепой Батурин был сожжен),
толкаться от Веприка к Опошне, от Опошни к Ахтырке, которую взять не было сил,
от Ахтырки к Краснокутску, а оттуда к Коломаку и вернуться снова к Опошне, и все
на походе, все без квартир? Да потому, что, несмотря на самые неистовые зверства
захватчиков именно в "Восточной", т. е. Слободской, Украине, население
по-прежнему прятало припасы, сжигало дома и скрывалось в лесах.
Всего этого историки вроде Эрнеста Карлсона не желают замечать. Так и обрел
ищущий Карл XII "хорошие квартиры" только в своих холодных шатрах и палатках и
на голодной диете под валом города Полтавы, куда его не пустили, как не пустили
его ни в Мглин, ни в Стародуб, ни в Новгород-Северский, ни в Ахтырку. И не
пустили его не только гарнизоны, но и активно помогавшее им население. Эти
последние "квартиры" оказались 27 июня 1709 г. в русских руках, потому что в
этот день русское войско пожало плоды не только своих предшествующих побед на
поле брани, но и долгой, не прекращавшейся почти целый год, народной войны, так
страшно истощившей "превосходные войска" агрессора.
И из Мглина, и из Почепа, и из Стародуба шли хорошие вести о том, как держит
себя население в этот труднейший момент первой встречи северских украинцев с
неприятельской армией. "А черкасы сбираютца по городкам и в леса вывозят жены
и дети и хлеб по ямом хоронят. А я им сказал, что идут наши полки и они
тому зело рады и ожидают"{2} , — так доносил Федор
Бартенев, "адьютант лейб-гвардии", Меншикову из Почепа 24 сентября 1708 г. Шведы
приближались к Стародубу. Впоследствии в большую заслугу стародубскому
полковнику Скоропадскому была поставлена царем патриотическая твердость жителей
Стародуба и всего стародубского полка. Но население вовсе не нуждалось в
одобрении или поощрении своего полковника. [561] Оно без
всяких начальственных внушений и колебаний решительно приготовилось к обороне.
---------------
{2} ЛОИИ, ф. 83, походная канцелярия А. Д. Меншикова,
картон 9, № 219-а, 1708 г., сентября 24. Письмо Ф. Бартенева из ПочепаА. Д.
Меншикову.
Скоропадский был посажен в 1706 г. Мазепой на место полковника, но когда
получил от Мазепы предложение примкнуть к изменническому предприятию, то
отказался. За это Петр и сделал его гетманом в ноябре 1708 г.
О том, как встретила неприятеля Белоруссия, а за ней Северская Украина в июле
— августе — сентябре 1708 г., мы уже говорили. Можно смело сказать, что если,
например, в ноябре и декабре 1708 г. и в январе и феврале 1709 г. народная война
на Украине совершенно определенно влияла на все военные планы шведского штаба и
на его блуждания с полуголодной обмерзающей армией от Ромен к Гадячу, оттуда к
Веприку, оттуда мимо Ахтырки к Опошне, к Краснокутску, к Коломаку, опять к
Опошне, то хоть и не так явственно народное сопротивление в Белоруссии и
Северской Украине оказывало давление на все главные решения Карла уже в конце
лета и в начале и середине осени 1708 г.
Обострился вопрос о продовольствии для людей, не хватало сена для лошадей (об
овсе забыли давно и думать). Крестьяне разбегались во все стороны, сжигали или
закалывали в землю, пли прятали в соседних лесах все, что только могли, и
исчезали. Ни расстрелы, ни пытки пойманных не помогали. Хронический полуголод, в
котором жила поэтому шведская армия с момента вступления в Белоруссию,
во-первых, не дал возможности главной королевской армии спокойно подождать
Левенгаупта на Днепре, в Могилеве или хотя бы даже за Днепром, недалеко от реки,
но заставил сорваться с места и, круто переменив направление, идти не на
Смоленск по "оголоженной" дороге, а на Стародуб. Во-вторых, население не давало
никаких сведений о русской армии, а если и давало, то неправильные или неточные.
И в то же время шведы чувствовали себя окруженными тучей добровольных
шереметевских лазутчиков, доносивших в русский штаб о всяком передвижении
неприятеля. Крестьяне не только следили за неприятелем, но и играли главную роль
в качестве Дозорщиков на громадной русской западной границе.
В сентябре и октябре 1708 г. в цепи пограничных дозорщиков по всей линии от
Днепра до Двины стояли караулы: "у реки Днепра у земляной крепости дворянин, да
два человека солдат, двадцать человек крестьян. В урочище Тишине один солдат да
десять крестьян. Да в урочище Черной Грязи солдат да десять крестьян... У
крепости на Выдерском перевозе дворянин да три человека солдат, да тридцать
крестьян... В урочище Есеновиках — солдат да десять крестьян..." У земляной
крепости на Витебской дороге та же картина: один дворянин, три солдата и
тридцать крестьян. "У земляной крепости возле реки Двины" [562] на двух солдат двадцать крестьян. Все остальные
документальные показания в том же роде. На пограничном, участке на Днепре
дежурят "попеременно" на самых опасных местах восемь дворян, двадцать четыре
солдата и двести сорок пять крестьян{3}. ---------------
{3} ЦГАДА, ф. Письма разных лиц на русском языке, 1708 г., д. 39, л. 2, 3. Письма к канцлеру графу Головкину от Коховского.
|
