В.
Чазова, М. Спарбер
Чтобы
помнили
|
|
(93) М. Спарбер МАЛЬЧИКИ, УБИТЫЕ В БОЮ (памяти Александра Окуня и Ефима Зайдеса) Помню
не потомков Маккавеев, (М. Алигер)
В центре нашего города, на углу улиц Пушкина и Котляревского, находится славная своими традициями и выпускниками 10-я средняя школа. На белом фасаде здания - мемориальные доски - память о тех, кто учился здесь, кто своей короткой или долгой жизнью заслужил право быть занесенным в историю: это выдающийся создатель космических кораблей В. Челомей, это Герой Советского Союза Ляля Убийвовк, которая являлась одним из руководителей групп подпольщиков, совершивших подвиг во имя Родины. Кто сказал, что память человеческая нетленна? Проходят годы, проходят десятилетия, и в нашей памяти стираются постепенно образы людей, с которыми мы были дружны, которых знали близко. * * * ... Худенький еврейский юноша жил на нашей улице. Звали его Шура Окунь. Отец мальчика часто сидел за столом, в тёмных матерчатых нарукавниках, и, не глядя, отбрасывал левой рукой костяшки на счётах, а глаза через стёкла очков смотрели на какие-то бумаги. Правой рукой он переворачивал их. Он работал в тресте бухгалтером и, очевидно, дома продолжал работу. Мать служила в аптеке. Это была очень дружная семья. Их жизнь была посвящена друг другу. (94) Когда говорят или пишут о каких-либо талантливых с детства людях, имеют в виду, очевидно, таких, как Шура: он прекрасно рисовал, замечательно учился в школе, играл на пианино. В газете "Пионерская правда" как-то напечатали схему сборки частей фотоаппарата. Юноша и его друзья выпиливали, склеивали по схеме детали, а потом этим фотоаппаратом фотографировали желающих, и, знаете, неплохо получалось. Как жаль, что снимки не сохранились! На стене квартиры Окуней висел удивительный гербарий, собранный Шурой. В то время многие юноши собирали почтовые марки, он свою коллекцию показывал всем друзьям и, не жалея, раздавал её. Отличник с первого до последнего класса, Шура без экзаменов поступил в Харьковский архитектурный институт. Однажды он приехал и привёз проект какого-то дворца. В верхнем углу ватмана профессор кафедры архитектуры поставил "5" с двумя плюсами и приписал "отменно!". Когда началась война, Александр ушёл на фронт. Люди, которые жили в Полтаве на нашей улице во время оккупации, рассказывали, что он бежал из плена, в изодранной форме красноармейца пришёл к своему дому. Родителей не было. В их квартире жила бывшая соседка, она работала уборщицей в гестапо и, будто бы, посоветовала, чтобы он срочно покинул город. Еще рассказывали, что пошёл он к дому, недалеко от Белой беседки, где жил раньше полтавский художник. Того уже не было в живых, его расстреляли фашисты. Видели Шуру, бредущего в сторону Диканьки, худого, измождённого. ... Недавно позвонил к нам домой доцент Полтавского сельскохозяйственного института Борис Голов. Он тоже, как и Александр Окунь, посещал уроки у замечательного художника С. А. Розенбаума. Этот учёный-биолог узнал, что в Москве проходила выставка А. Окуня. "Не его ли это, случайно, выставка?" - спрашивал он. Нет, это была не его выставка. * * * Известно, что счастье и несчастье бродят рядом. Одному отпущено больше, другому - меньше. У одного - замечательная семья, у другого - в чёрном "воронке" увезли отца в ночь, и семья не знает, что увезли его на всю жизнь.
Фима Зайдес тоже окончил 10-ю среднюю школу в Полтаве. Это был красивый смуглый парень. Те, кто знал его ближе, говорили, что он прекрасно учился в школе, был хорошим спортс-(95)меном. В спортивном зале, на втором этаже, стоял турник, на уроках физкультуры весь класс собирался и вслух считал, сколько Фима мог отжаться - что-то очень много раз! В трудное довоенное время семья бедствовала. Кем быть? Для Ефима этот вопрос не стоял. Он, как и многие юноши - выпускники школ, решил поступить в военное училище, ведь, как в песне поётся, "в воздухе пахнет грозой". В памятный субботний день 21 июня 1941 года Полтава цвела от улыбок, от пышных бантов в девичьих косах, от ярких воздушных шаров и букетов в руках выпускников. Городские школы выпускали в большую жизнь своих питомцев. Во дворе школы - смех, громкие разговоры, шутки. Радостный день и... грустный. Ребята прощаются со своими любимыми, а иногда и не очень, учителями, с классом, со школой, где прожита вся сознательная жизнь, прощаются с детством. У молодости есть свои законы: всё видится в розовом цвете. Они, выпускники 41-го, были воспитаны оптимистами - так учили книги, кинофильмы, которые теперь кажутся даже наивнее "мыльных" сериалов... Но эти ребята ценили дружбу, свято верили в чистоту отношений, и, главное, все они были настоящими патриотами. Об этом можно судить по числу юных добровольцев, которые буквально атаковали военкоматы с требованием отправить их на фронт. Но... Это было на сутки-другие позже. А 21 июня все были веселы и беспечны. - Ребята, гляньте, к нам пожаловал настоящий красный командир, - разнеслось по двору. Молодой лейтенант в новенькой фуражке, с двумя кубиками и двумя перекрещенными пушечками в петлицах, вглядывался в лица повзрослевших за два года одноклассников. - Фима, давай к нам! - и он влился в эту смеющуюся беспечную толпу выпускников 10-го "Б". Как выросли ребята, какими красавицами стали девочки! На вальс он пригласил Лилю, девочку, в которую был тайно влюблён с первого класса. - Фима, неужели правда, что будет война? - большие голубые глаза сияли таким покоем, таким счастьем... (96) Что мог сказать молодой командир?! - У нас мощная армия, не бойся, не подведём! Откуда было знать Ефиму Зайдесу, что Лиля через 2 месяца уйдёт на фронт, а пока, в Полтаве, она похоронит его на еврейском кладбище? (Она и сохранила его фотографию.) Откуда было знать Ефиму Зайдесу, что в 5 утра, он вместе с солдатами будет грузить на платформы артиллерийские орудия, и поезд помчит на запад, туда, где уже разгоралось пламя Великой Отечественной. Командир батареи 45-миллиметровых пушек вышел со своими бойцами навстречу фашистским танкам. В одном из первых для него боёв Ефим был тяжело ранен: осколок попал в каску, были раздроблены кости черепа - тяжёлая контузия. Так, в каске, он был погружен в эшелон и срочно отправлен в тыл. В тыл ли? Наш город в те дни ещё был далеко от линии фронта, и Фиму доставили в родную Полтаву. Медсестра госпиталя, который размещался в здании строительного института, рассказывала, что он лежал недвижимый, лишь изредка командовал в бреду артиллерийским огнём, звал маму. ... На еврейском кладбище, у входа направо, стоит небольшой усечённый кверху серый гранитный камень с красной звёздочкой. Есть и надпись: "Ефим Зайдес, погиб в 1941 году". Добрая душа, сестра одного из его соучеников, также сложивших голову где-то на полях войны, ухаживала за могилой Ефима. Сейчас, кажется, и её уже нет в живых. * * * Такие люди, как Александр Окунь, как Ефим Зайдес, могли бы, не будь войны, этого горя для всей страны, сделать великие открытия, построить прекрасные города, написать чудесные книги, нарисовать замечательные картины, украсить такую богатую и такую бедную нашу землю. Вечная память, нашим ребятам!
|
