Есть в нашем городе сквер, который мил сердцу всех полтавчан. Весело шумят листвой стройные берёзки, гордо красуются зелёные ёлочки. Когда приходит осень, порывы ветра срывают с берёз одежду, и всё вокруг покрывается позолотой. Маленькие дети любят ворошить ножками листву. Ещё они любят залезать на скамейку, где сидит небольшого роста пожилой человек, и смотреть в голубые-голубые слезящиеся, но всё-таки весёлые глаза. Бывает, он взмахнёт руками так, как отгоняют чирикающих воробьев, но дети не боятся, не убегают от этого дедушки - очень большое доверие внушает он. Изредка расскажет он сказку о том, как из полена старичок выстругал топором остроносого мальчишку, которого знает детвора всего мира, и зовут его Буратино. Или расскажет о том, как другой мастер вылепил из куска глины прекрасного принца и красавицу девушку, и как те долго-долго любили друг друга.

Иногда берёзки плачут. Сладкий сок по канальцам медленно стекает на землю: нет больше этого хорошего дедушки; такие были славные сказки и печально почему-то они закончились.

За этой красотой природы, за детьми наблюдает с постамента великий поэт, изваянный руками этого пожилого человека.

Кто этот скульптор, чем вошёл в сердца маленьких детей и взрослых людей этот человек, который часто сидел на скамейке?

Николай Григорьевич Коган родился в декабре 1929 года в селе Лозовая Павловка на Луганщине в семье рабочего. Недалеко от поселка строили доменную печь и для этого привозили на подводах и машинах строительные материалы, а ещё - глину. Юного Николая всегда тянуло к ней, особенно к пластической глине, этому незаменимому строительному материалу, который так легко поддаётся малейшему давлению пальца, послушному формующему воздействию руки. Он приносил в школу фигурки людей, животных, вылепленные своими руками, и раздаривал всем желающим. Учительница рисования, пожилая, влюблённая во всё прекрасное, вызвала Колиного отца и настойчиво рекомендовала учить сына рисованию и скульптуре - уже тогда в этих незамысловатых работах мальчика чувствовался будущий мастер.

Профессиональное образование Николай получает в Ворошиловградском художественном училище в 1949-1957 г.г. у таких опытных педагогов, как А. М. Куликов и Г. X. Дидура. Здесь оттачивается его мастерство, здесь рождается уже зрелый мастер скульптуры, графики, рисования.

Новый творческий период начинается тогда, когда Николай Коган приезжает в Полтаву. Были, конечно, трудности, но рядом с ним - необыкновенно милая, верная Тамила Григорьевна. Это была замечательная семья. Здесь у них появилась любимая дочь Элла, кстати, унаследовавшая талант отца, впоследствии ставшая отличным художником.

Вспоминает Заслуженный художник Украины Николай Васильевич Подгорный:

"С Николаем мы познакомились в начале шестидесятых годов. Он был старше меня. Мы, более молодые, с большим уважением воспринимали его советы. Стремления предлагать свои работы на вернисажи, выставки у нас не было. Он же советовал и даже настаивал, чтобы мы это делали. Ведь, по его словам, это путь к совершенствованию. Позже мы убедились в его правоте.

Николай Григорьевич был очень весёлым, добродушным, необыкновенно талантливым человеком. Не любил шушуканья за спиной. Удивительно, но у него находились недруги. Правда, там, где талант, всегда найдутся завистливые людишки, мнящие себя прорицателями и специалистами в искусстве.

Мы неоднократно представляли Н. Г. Когана на присвоение ему звания "Заслуженный художник Украины", но всякий раз в этом отказывали, очевидно, по причине его национальной принадлежности. Такая царила неразумная политика.

Срипка. 1968.

Все работы мастера наполнены одухотворённостью и глубокой человечностью. Например, в Полтавской художественной галерее выставлен замечательный скульптурный портрет Бетховена ("Аппассионата"), запоминается "Скрипка" - скульптура солдата, прижимающего, как ребенка, к груди изуродованный войной инструмент. С большим мастерством выполнены памятник Г. С. Сковороде, лирическая "Козочка" и многие-многие другие."

Одной из главных работ в творческой жизни Николая Григорьевича, как считал и он сам, был памятник А. С. Пушкину в Берёзовом сквере нашего города. Его появлению в уютном уголке Полтавы предшествовала большая научная работа. Об этом рассказывает соавтор проекта архитектор Геннадий Яковлевич Зильберблик:

"Николай Григорьевич, прежде чем приступить вплотную к созданию памятника, многие дни и часы проводил в Пушкинском музее в Москве, побывал в доме на Фонтанке в Ленинграде, где поэт сказал последние два слова "жизнь кончена"; ездил в Тригорское, где нашла вечный покой его мятущаяся душа; в художественных галереях изучал фотографии, картины, литографии, воспоминания современников поэта. Некоторые главы из "Полтавы" скульптор перечитывал несколько раз, ведь образ, создаваемый ещё в глине, должен был слиться напрямую с атмосферой, где жили, страдали Кочубей, Мария, Мазепа, где радовался победам Петр I.

Помните?

На холмах пушку, присмирев.
И се - равнину оглашая
Далече грянуло УРА:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред полками,
Могуч, и радостен, как бой...

Эта подготовительная работа длилась несколько лет. Вылеплена одна, другая фигура поэта - нет, не подходит, не нравится, и молотком разрушается кропотливый труд для того, чтобы создать новый вариант, лучший".

Вместе с архитектором необходимо было спроектировать вокруг памятника ансамбль: скамейки, похожие на те, которые стоят в Петергофских парках; похожую ограду, светильники, нужно было создавать атмосферу, в которой жил поэт. Они вдвоём, скульптор и архитектор, подолгу обсуждали, где установить памятник: то ли при входе в скверик, то ли в глубине его. Наконец, остановились на оптимальном - там, где стоит памятник и сейчас.

Решено было подарить работу городу. Ни о каком гонораре не было и речи. Проект памятника не был ещё полностью завершён, а уже началась обычная гонка - городские власти спешили с открытием, желая приурочить его ко дню рождения А. С. Пушкина. Их проект был признан лучшим на конкурсе. И всё же, в кулуарах совета люди, имена которых и называть не хочется, высказывались так: "Интересно получается - два еврея создают памятник великому русскому поэту". Помогли городские власти, многие строительные организации. Началась работа.

Каждый раз, когда отмечается годовщина великого поэта, у памятника в скверике собирается много людей. Они приходят по зову сердца, а не по указанию свыше. Кстати, те, кто выше, зачастую и не приходят вообще. Какие замечательные лица у людей вокруг, как много молодежи! Играет музыка, полтавские поэты читают стихи, барды под гитару поют свои песни. Праздник ожидает каждого, кто обращается к Пушкину, кто испытывает душевную потребность побеседовать с ним, кто с доверием и благодарностью принимает завещанное им наследство.

При этом всегда рядом витает и образ полтавского скульптора, который увековечил в бронзе для полтавчан гениального поэта.

... Когда болезнь уже не давала возможности ваять, Николай Григорьевич перешёл на живопись, рисовал красками. В здании Полтавского Хеседа "Нефеш" висят работы мастера - его подарки: с портретов смотрят великий еврейский писатель Шолом-Алейхем, мудрый человек Илья Эренбург с вечной трубкой во рту; Леонид Коган, кажется, проведёт смычком, и польётся волшебная музыка; Соломон Михоэлс у кромки занавеса наблюдает за игрой актёров своего еврейского театра. Здесь же дорогой сердцу художника пейзаж: река, лес, пригорок, освещённый солнцем.

Болезнь мастера усилилась, жена Николая Григорьевича - опытный медработник - все трудности по лечению и уходу взяла на себя. Рано утром, когда персонал больницы ещё спал, она появлялась в палате, чтобы умыть мужа, переодеть, покормить. Лишь к ночи покидала больничную палату. Оставшись одна после смерти скульптора, Тамила Григорьевна уехала в Америку к их дочери, зятю, внучке.

Кажется, совсем недавно в Берёзовом скверике сидел, опершись на палку, небольшой человек с сильными руками штангиста. В его глазах отражалось голубое небо.

В холодный декабрьский день 1997 года состоялось последнее свидание мастера с поэтом... Дальше - в небытиё.

В. Чазова, М. Спарбер. Чтобы помнили. - Полтава, АСМИ, 2001. Стор. 63-66