Тарле
Евгений Викторович
Северная
война и шведское нашествие на Россию
|
|
Меню:
Северная
война и шведское нашествие на Россию;
Бібліотека |
|
Глава III. 5
В эти очень неспокойные дни быстро множились, однако, благоприятные признаки,
указывавшие на беспочвенность ц обреченность изменнического предприятия Мазепы.
Не успел Петр порадоваться успеху Меншикова в разгроме Батурина и, главное, в
необычайной легкости, с которой удалось уничтожить это изменническое гнездо,
едва только после глуховской церемонии анафематствования Мазепы царь прибыл в
Ржевку, как ему сообщили и другую многознаменательную новость: "черкасы мужики в
некотором местечке, при Десне стоящем, с полтараста человек шведов порубили и в
полон взяли". Этот крупный факт активного украинского народного сопротивления
шведскому агрессору был, конечно, особенно отраден и показателен в первые
буквально дни после открытия измены Мазепы{59}.
---------------
{59} Отд. рукопис. и редкой книги Библиотеки Академии
наук СССР в Ленинграде (БАН), № 32, 12, 10. История жития и славных дел гос.
имп. Петра Великого. Сборник Петра Крекшина, л. 132 об.
Выборы нового гетмана в Глухове прошли совершенно спокойно. Повторилась
обычная картина вступления русских войск в город: "Гарнизон как наш сюда
вступил, то вся чернь зело обрадовалась, токмо не гораздо приятен их приход был
старшине здешней, а наипаче всех здешнему сотнику, который поехал к господину
фелтмаршалу Шереметеву купно с Четвертинским князем. И сказывают многие здешние
жители, что он весьма мазепиной партии... и про Четвертинского сказывают, что
тех же людей", — пишет Петру Яков Брюс 31 октября 1708 г.{60}
---------------
{60} ЦГАДА, ф. Кабинет Петра I, отд. 2, 1707—1708 гг.,
кн. 1, д. 7, л. 169 и об.
Народная война и появление партизанских отрядов были тем опаснее для шведов,
что им приходилось разбрасывать свои очень уменьшившиеся силы по большому
пространству.
В конце ноября 1708 г. в Москве были получены сведения, что у Карла налицо
26½ тыс. человек, потому что Левенгаупту удалось в свое время спасти от разгрома
под Лесной меньше, чем сначала сообщалось, а именно, будто всего 3 тыс. человек
(это было неверно, спаслось 6700 человек). Эта армия была разбросана на зимних
квартирах между Батурином и Нежином. Но каковы были эти "квартиры" после того,
как местность [601] вокруг Батурина была почти так же
опустошена, как и сам сожженный Батурин, — этого мы в точности не знаем. В
Нежине шведов не было, главная их квартира в это время была в Ромнах. По
сведениям английского посла, эта зазимовавшая на Украине шведская армия очень
нуждалась не в провианте, но в артиллерийских снарядах и в боевых припасах
вообще. Витворт уже знал, что шведы очень рассчитывали на артиллерию и
боеприпасы, собранные Мазепой в Батурине, и знал также, что все это добро попало
в руки русских войск{61}.
---------------
{61} Ch. Whitworth to the right honourable M.
secretary Boyle, Moscow, 24 November (5 December) 1708.— Сб. РИО, т. 50,
стр. 114, № 39.
Народная ненависть сначала в Белоруссии, потом в Северской Украине, потом в
Гетманщине, потом в Слободской Украине лишила шведов материальной базы (и до
такой степени, что доводила местами и временами шведских солдат до голодной
смерти). Она выставила против агрессора невидимых, внезапно появляющихся и
внезапно исчезающих бойцов, которых в случае плена ждала смерть с
предварительными пытками, но которые этим все-таки устрашались мало. Гарнизоны
укрепленных пунктов получали огромную поддержку со стороны населения,
принимавшего деятельное участие в обороне. Борцы народной войны истребляли
шведов, которые по какой-либо своей оплошности попадали в засады, против них
сооружаемые крестьянами. Наконец, никогда бы официальная военная разведка
Шереметева, Меншикова, Боура, Репнина, Скоропадского не могла доставлять так
исправно, так часто и так точно сведения о всех передвижениях врага, как это
делало дружно население тех мест, через которые проходило шведское войско и где
оно располагалось хотя бы на короткий срок. О таких сравнительно более
долговременных стоянках, как, например, Ромны, или Гадяч, или Будищи, нечего и
говорить. Колоссальную, незаменимую политическую роль, в частности, сыграла
народная война украинского населения в роковые октябрьские и ноябрьские дни
мазепинской измены. Последствия этой измены были ликвидированы именно народным
сопротивлением, которое в Левобережной Украине сделало столицу изменника Батурин
как бы одиноким островком среди моря народной ненависти, лишило изменников
всякой поддержки и осудило на полную гибель. И разве только уничтожение этого
изменнического гнезда ликвидировало измену Мазепы? Батурин был лишь одной,
правда, очень крупной и яркой, иллюстрацией общего положения.
Ко всему сказанному должно прибавить еще одно. Когда Карл XII обретался в
феврале и марте 1708 г. в Сморгони и в Радашкевичах, то ведь одним из тех
предположений, которые окончательно заставили короля решиться идти прямо в
Москву, была мысль, что когда шведский король будет совершать свой достославный
поход на Смоленск—Можайск—Москву, то в подмогу ему произойдет вторжение союзной
польской армии по [602] линии
Днепр—Киев—Чернигов—Белгород—Курск. И ведь на этой линии была также
непосредственная заманчивая цель: Белая Церковь, т. е. другая столица Мазепы,
так же богато снабженная, как был снабжен Батурин. Что же сделало абсолютно
невозможным даже начать это движение из Польши на Правобережную, а оттуда на
Левобережную Украину? Не только присутствие небольших сил Д. М. Голицына, но
опять-таки народное раздражение и негодование, которыми в Правобережной Украине
готовились встретить польское вторжение. Не забыта была и та ярость, с которой
Палий, народный вождь правобережных украинцев, столько лет воевал против
польской шляхты. Сдача без попытки сопротивления укрепленной, великолепно
снабженной провиантом и боеприпасами Белой Церкви генералу Д. М. Голицыну
наглядно показала полнейший, безнадежный провал мазепинско-шведского дела в
Правобережной Украине. Всякая мысль о походе на помощь Карлу, которая сидела в
скорбной голове Станислава Лещинского должна была быть после этого оставлена.
Мало того. Все поведение населения Правобережной Украины говорило о том, что
поляков в случае их вторжения ждет такая яростная всеобщая, истинно народная
война, которая даже превзойдет своими размерами и озлобленностью ту упорную
борьбу, которую встретили шведы на Левобережной Украине. Традиции совсем
недавней палиивщины были живы, и даже не требовалось встреченного ликованием на
всей Украине известия о том, что .Палий возвращен из ссылки и едет с Енисея к
себе на Киевщину, чтобы еще более подогреть все эти стародавние чувства
классовой вражды к польской шляхте, осложненные к тому же национальной и
религиозной рознью.
Судя по всему, в случае окончательной шведской победы Украина становилась в
вассальные отношения не непосредственно к Швеции, но к Польше. Как и в других
случаях, крайне трудно уловить в точности намерения Карла XII. Конечно, в
интересах Мазепы было стать вассалом Карла XII, а не польского короля Станислава
Лещинского. Но слишком ничтожной была помощь, которую он оказал Карлу XII, и
слишком важно было для Карла укрепить авторитет в Польше посаженного им на
польский престол подставного, "соломенного" короля. И, очевидно, на походе
именно Мазепе король шведский приказал писать письмо Станиславу Лещинскому с
просьбой спешить к шведам, чтобы не опоздать к окончательной развязке, к
генеральному бою.
Но Карлу и Мазепе не повезло: посланный к Станиславу с письмом Мазепы тайный
лазутчик был по дороге перехвачен русскими в начале января 1709 г. и привезен в
Киев, откуда Голицын и послал об этом Меншикову в русский лагерь "приятнейшее
писание" о поимке "шпига (sic. — Е. Т.) и с копиею с [603] писма мазепина, к Лещинскому, писанного", и с результатами
допроса ("роспросными речьми пойманого шпига"){62}.
---------------
{62} [А. Д. Меншиков — Д. M. Голицыну], 1709 г., 19
января. (Это ответ Меншикова на сообщение кн. Голицына).— Сб. РИО, т. 11, стр.
109.
В этом (перехваченном и поэтому дошедшем до нас) письме Мазепы к Станиславу
Лещинскому гетман поминает прежде всего, что это уже второе письмо: "Juz to
powtorny list". Письмо написано по-польски в перемежку с латинскими вставками,
так как Мазепа любил щеголять знанием латинской грамоты. Ссылаясь на это первое
свое письмо, гетман пишет о "выражении своего подданического подчинения" королю
Станиславу{63}. Письмо писано из Ромен 5 декабря 1708 г.
Изменник говорит, что от имени всей Украины (caley Ukrainy voto) просит
польского короля "при таком смутном положении вещей (in hoc turbido rerum statu)
двинуть победоносной рукой" для защиты украинцев. По-видимому, в самом деле Карл
XII уже успел убедиться в том, что особой пользы переход Мазепы на его сторону
шведскому походу не принес и что край остался верен России. А поэтому главную
пользу, которую король мог еще извлечь из измены гетмана, он уже стал
усматривать в том, чтобы Мазепа приманил к участию в войне Речь Посполитую. Но
этого можно было достигнуть, пообещав присоединение Украины к Польше. Нет
никакого сомнения в том, что и Мазепе было гораздо выгоднее объявить себя
вассалом Швеции, а вовсе не ненавистной украинцам Польши, и Карлу XII тоже не
было расчета отдавать полякам богатую Украину, завоевываемую с такими страшными
трудностями шведской кровью. Но слишком уж было желательно получить поскорее
подкрепление с запада. И Мазепа должен был из Ромен прельщать Станислава
Лещинского надеждой на присоединение утерянной Левобережной Украины.
Оригинально, заметим к слову, выражает эту мысль о новой функции гетмана Феофан
Прокопович: "Того ради Мазепа (которого была должность по егож с поляками
договорам польских сил просити) писал в те дни к Лещинскому..."{64} Но эта "должность" гетмана также ничего нужного шведам не
дала. Лещинский не пришел и не мог прийти. Не те были времена, чтобы Речь
Посполитая могла мечтать о завоевательных войнах.
---------------
{63} ЦГАДА, ф. Малороссийские дела, 1708 г., д. 111. "Cum
expressions Poddanskie inoiej... Naiasniecyszy milostivy Krolu pane miy
railosciuvy". Помечено: Romna — X-bris 5 1708".
{64} Феофан Прокопович. История императора Петра
Великого, стр. 227.
Перехваченное письмо Мазепы к Станиславу Лещинскому, помеченное из Ромен 5
декабря 1708 г., распространялось по Украине в польском и русском списках.
Распространяло его само русское правительство, зная хорошо, что ничем нельзя
было так безнадежно подорвать авторитет изменившего гетмана, как разоблачением
его намерения отдать Украину именно Польше. Мазепа просит "смиренно" и "общим
всея Украины согласным позволением", чтобы польский король взял Украину под свою
высокую руку. При этом, как истый польский шляхтич, каковым Мазепа явно всегда
себя чувствовал, изменник называет Украину достоянием отцов и дедов польских
королей ("дедизной" их) [604] и пишет: "ожидаем пришествия
вашей королевской милости, яко заступника нашего", чтобы "соединенным оружием и
единомыслием неприятельскую московскую силу во способное победити время"{65}.
---------------
{65} ЦГАДА, ф. Малороссийские дела, 1708 г., д. 103, л.
2. Списки на польском и российском языках с писма изменника гетмана Мазепы, З
Ромна, декабря 5-го 1708 г.
Следует заметить, что переводов с польского письма Мазепы было несколько, и
они изобилуют разночтениями и пропусками. Например, в только что цитированном
списке нет некоторых слов, которые находим в другом. Ожидая "щасливого и скорого
прибытия" польского короля, Мазепа поясняет, почему ему так не терпится: "А
наипаче ныне, когда начала Москва грамотами своими простой бунтовать народ и
гражданскую сочинять войну, и хотя оной еще никакого не имеем виду, однако ж и
те искры утленные в пепле надобно б временно (вовремя. — Е. Т.) гасить,
чтоб из оных к публичному вреду какой не произошел огонь". Мы видим, что Мазепа
удостоверился в полном провале именно среди "простого народа" и что этот
"простой народ" если и взбунтуется, то не против России, а против Мазепы, Карла
и Станислава. И чтобы не очень испугать Станислава и не отпугнуть его этим
бунтом простого народа", Мазепа успокаивает короля тем, что еще пока все-таки
этого бунта не видать{66}. Самое характерное это то, что
подобные списки письма Мазепы правительство Петра широко распространяло именно в
"простом народе".
---------------
{66} ЦГАДА, ф. Малороссийские дела, 1709 г., д. 14, л.
14—15. Список с листа изменника Мазепы, писанного к Лещинскому.
Тут очень кстати будет заметить, что отсутствие сколько-нибудь серьезной
поддержки и популярности Мазепы на Украине сказывалось, между прочим, и в том,
что мазепинские эмиссары постоянно попадали в руки властей, арестовывались
именно теми украинцами, на помощь которых в своей трудной миссии они
рассчитывали. Так попался Хлюс со вторым письмом Мазепы к польскому королю
Станиславу Лещинскому (причем выяснено было, что и первое тоже не дошло). Так
было и в другом, более замысловатом случае — с казаком Григорием Пархомовым.
Этот Пархомов, будучи схвачен и привезен в Сумы, где как раз тогда, в январе
1709 г., находился Петр, показал сначала, что был послан Мазепой к глуховскому
сотнику Туранскому, к князю Четвертинскому, к архиепископу черниговскому и к
казачьему атаману глуховскому с письмами от Мазепы. Он объяснил, что письма эти
он успел передать. Но так как оказалось, безусловно, что никаких писем он им не
передавал и этих лиц не видел, то Пархомов изменил свое показание и признал, что
Мазепа ему дал инструкцию говорить, будто послан с письмами к названным лицам,
"чтобы тем привесть их в царскую немилость". Может быть, и действительно цель у
Мазепы именно была такова, чтобы усилить смуту и неуверенность в правительстве,
а может быть, Пархомов для успеха порученной ему пропаганды среди украинского
народа говорил "облыжно" тем, к [605] кому он обращался с
"речами прелестными" (т. е. прельстительными), будто такие-то и такие высокие
особы участвуют в деле Мазепы и сочувствуют ему. Пархомов был казнен, и этим
дело кончилось. Петр считал настолько опасным прием, пущенный по признанию
Пархомова в ход Мазепой, что сообщил об этом всему народу, напечатав манифест и
о поимке Хлюса с письмом Мазепы к Станиславу, и о поимке и заявлении
Пархомова{67}.
---------------
{67} Там же, д. 13—16. Дан в Сумах, 1709 г., генваря в 21
день.
Уже в первые годы XVIII века утверждалась известная летописная традиция,
резюмирующая с истинно летописной краткостью объяснение целей Мазепы. И здесь мы
не находим никакого упоминания о Лещинском. Речь идет лишь о вассалитете
относительно Швеции: "...в Малой России разорен град Батурин за измену в нем
бывшего гетмана Мазепы и с ним сообщников. Люди в нем бывшие вырублены, церквы
разорены, домы разграблены и созжоны. Понеже оный Мазепа хотел всю Малую Россию
и сам с своим родом (фамилия. — Е. Т.) быть во владении (в протекции.
— Е. Т.) швецкаго короля. И оной Мазепа с швецким королем вкупе
погибли"{68}. Летописец в дальнейшем изложении не весьма
точен: смерть Карла он относит к 1719 г., а место смерти указывает в "Шонии"
(Скании), тогда как король погиб в Норвегии в 1718 г.
---------------
{68} Рукописн. отд. ГПБ. Древлехран. Погодина. Рукописный
сборник XVIII в., № 1598. Рукопись 17, л. 166. См. также Письма и бумаги
т. IX, в. 1, стр. 38, №2999
Во всяком случае у некоторых украинских современников осталось впечатление,
что Мазепа хотел из Украины создать государство под "протекцией" не Польши, а
Швеции. Конечно, так как сама Польша находилась в такой "протекции" у Карла,
которая была равносильна "владению", то реально особой разницы между этими двумя
"протекциями" найти нельзя. Старый изменник не знал, что его письмо к Станиславу
попадет случайно в руки царя и будет немедленно использовано как благодарнейший
агитационный материал.
Шляхтич Мазепа продал польской шляхте украинский народ: так были поняты и
приняты на Гетманщине быстро распространившиеся известия о сношениях Мазепы с
королем Станиславом Лещинским. А что касается Украины Правобережной, то здесь
еще с давних пор считали, что Мазепа в свое время оклеветал и добился ссылки
Палия именно в интересах шляхты Киевщины и Волынщины.
Еще до открытой измены Мазепы ненависть к нему была широко распространена.
Мазепа был врагом угнетаемой сельской массы, всегда держал сторону старшины, его
своекорыстие проявлялось на каждом шагу.
|
