Тарле
Евгений Викторович
Северная
война и шведское нашествие на Россию
|
|
Меню:
Северная
война и шведское нашествие на Россию;
Бібліотека |
|
Глава II. 16
Потерпевший жестокое поражение корпус Левенгаупта потерявший весь свой
громадный обоз, шел к королю, подвергаясь постоянным мелким и не таким уж мелким
нападениям от параллельно шедших или перед ним отступавших частей русской армии.
Шведы шли по выжженным деревням, брошенным жителями, и чем ближе к Стародубу,
тем им приходилось труднее. Как уже отмечалось, 9 октября при урочище Дыщицах, в
двух милях от Стародуба, один такой русский "поиск" кончился для шведов потерей
130 человек{88}. Эти нападения были непрерывны. "А подъезды
наши непрестанно милостию всевышнего с неприятелем видятся счастливо и приводят
и офицеров и рядовых в полон"{89} , — доносят царю 15
октября с похода Шереметев, Головкин и Шафиров.
[551]
---------------
{88} [Шереметев — Петру I]. Из Почепа, октября 9 дня 1708
г.— ТРВИО, т. I, стр. 27—28, № 32.
{89} Из Погара, октября 15 дня 1708 г.— Там же, стр.
30—31, № 34.
Только 12 (13 по шведскому счету) октября в деревне Рухово Левенгаупт
предстал пред своим королем, которому он доставил вместо подкрепления в 16 тыс.
бойцов и колоссальных запасов провианта и боеприпасов 6700 измученных и голодных
солдат, которых нужно было кормить, уменьшая и без того скудные рационы главной
армии.
Гибель всего обоза под Лесной оказалась для похода Карла XII несчастьем
непоправимым. Это роковое событие должны были признать даже такие
"сверхпатриотические" очевидцы, соучастники и летописцы событий, как, например,
духовник короля Карла XII Нордберг. Нужно сказать, что маститый богобоязненный
капеллан, описывая битву под Лесной, лжет совсем уж безудержно, превращая тяжкое
поражение Левенгаупта в победу. Но все-таки и он, подведя итоги результатам боя,
опомнился и как бы решил махнуть рукой на все, что он только что насочинял. Вот
что он пишет в заключение: "Невозможно не согласиться, что в этом случае ничего
не могло нас более огорчить, чем уничтожение наших запасов и потеря этого
большого обоза, на прибытии которого мы основывали все наши надежды и который
стал для нас тем более необходим, что численность наших войск значительно
увеличилась". Нордберг имеет в виду не только несколько тысяч голодных ртов,
поступивших на иждивение главной шведской армии после прихода Левенгаупта, но и
те 2 тыс. казаков, которых привел к Карлу гетман Мазепа спустя несколько дней.
Новые и новые показания шведских пленных, спасшихся бегством, дополняли и
уточняли картину полного разгрома Левенгаупта под Лесной. Состоявшие при обозе
шведские солдаты утверждали даже, что уцелело всего две телеги, а из войска ушло
с Левенгауптом всего 4 тыс. человек: "А ныне де в войске провиянту нет ничего,
помирают з голоду и многие от голоду бегут и мрут и болных многое число"{90}. И постоянный припев в этих "допросных" показаниях пленных:
"король хочет итти на зимовую квартеру..." И тут же прибавляют, что неизвестно,
где будет эта "зимовая квартера": "... а которым трахтом по[й]дут — сказать не
знают".
---------------
{90} Ленинградское отделение Института истории АН СССР
(ЛОИИ), ф. 83, походная канцелярия А. Д. Меншикова, картон 9, № 294. Допросные
речи двух пленных шведов: Индрика Петроса и Вилима Гендрика, 1708 г., октября
17.
По некоторым шведским показаниям, отбитый русскими обоз Левенгаупта был еще
больше, чем выходило по первоначальным русским свидетельствам. С поля битвы
Левенгаупт послал немедленно как бы устную эстафету о происшедшем несчастье
королю Карлу, но майор Левен, посланный с эстафетой, попал по пути вместе с
двумя провожатыми в руки русских. Благодаря этой счастливой случайности русское
командование узнало много "полезнейших окрестностей" (подробностей) о том, что
случилось. Оказалось, что у Левенгаупта было в бою под Лесной 16 тыс. человек, а
обоз его состоял не из 6 и не из 7, [552] но из 8 тыс.
груженых телег. Провианта в этом обозе должно было хватить на всю
шведскую армию на три месяца, казна (тоже захваченная русскими) представляла
собой "в Курдяндии и в Литве собранные контрибуции денег". Подробности,
сообщенные перехваченным курьером, рисуют картину жестокой паники, охватившей
армию Левенгаупта в момент ее окончательного поражения. Шведы, стойко
выдерживавшие тяжкий бой, начиная с вечера 27 сентября и продолжая весь день 28
сентября, вдруг в ночь с 28 на 29 пали духом и бросились бежать врассыпную:
"Когда сей жестокой бой уже в самую темную ночь скончался, и тогда остаток от
шведского войска, которого он с три или четыре тысячи быти чает, под защищенном
темноты наскоро чрез речку, которая у них в тылу была, в совершенном смущении
спастися трудились". Дисциплина исчезла в этот момент внезапно и без остатка:
"...ни генералов, ни офицеров уже не слушались и как кавалерия так и инфантерия
смешався бежали; и когда тако ночью бежав з две мили даже до Пропойска, к реке
Соже пришли и оную без мостов и бродов пред собою обрели, и тогда де их генерал
Левенгаупт и генерал-маеор Штакелберх, который картечем зело тяжко ранен, без
писем с сею печальною х королю послали и изустно оному донести повелели, что они
на голову побиты и весьма себя за погибших считают, ибо не знают себе никакого
убежища"{91}.
---------------
{91} ТРВИО, т. I, стр. 252-255, № 224.
Петр считал, что русская победа была обусловлена тем, что бой происходил в
лесной чаще. "Как я сам видел, и бой на сей баталии, ежелиб не леса, тоб оные
выиграли; понеже их 6000 больше было нас"{92}. Искусство
русского командования, между прочим, в том и состояло, что шведов загнали в
лесные чащи и гнали их к Пропойску весь день 28 сентября лесом. Царь считал, что
шведов перебитых осталось не менее 8 тыс. человек, но он оговаривается, что не
считает тех, которых перебила при преследовании русская нерегулярная конница.
---------------
{92} К Федору Матвеевичу Апраксину, 6 октября.—
[Голиков]. Деяния Петра Великого, ч. XI, стр. 425, № 928.
Отчетливее всего, совсем вкратце, рисуется картина сражения под Лесной в
первом письме об этом, которое послал Петр Ф. Ю. Ромадановскому 29 сентября с
поля битвы ("з боевого места"): "Объявляю вам, что мы вчерашнего дня неприятеля
дошли, стоячего зело в крепких местах, числом шеснатцать тысячь, которой тотчас
нас из лесу атаковал всею пехотою во фланк". Затем русские три полка, дав залп,
пошли на шведов. "Правда, хотя неприятель зело жестоко ис пушек и ружья стрелял,
аднакож, оного сквозь лес прогнали к их коннице". Потом начиная с часу дня и "до
темноты" шел бой "с непрестанным зело жестоким огнем". И долго нельзя было
определить исход битвы: "И неприятель не все отступал, но и наступал, и виктории
нелзя было во весь день видеть, куды будет". Но в конце концов неприятеля
"сломив побили на голову, так что [553] трупов с восемь
тысячь на месте осталось", не считая тех, которые "по лесам от ран померло" или
истребила нерегулярная конница при преследовании. Даже в этом совсем кратком
сообщении Петр отмечает колоссальное последствие победы: "Обоз весь з две тысячи
телег, шестнатцать пушек, сорок два знамя и поле совсем осталось нам". В письме
к Ив. Андр. Толстому Петр несколько попозже (но все в тот же день 29 сентября)
сообщает с торжеством, что результаты победы выясняются в еще более и более
значительном виде, "сия виктория еще час от часу множитца" и что разгромлена
армия, сплошь состоявшая из "природных шведов", "ни одного... иноземца" не
было{93}. Именно "природные шведы" и были наилучшей боевой
частью армии Карла XII. В письме к П. С. Салтыкову от 3 октября Петр
удостоверяет, что во взятом "достальном" обозе оказалось еще "с три тысячи
телег"{94}.
---------------
{93} "К князю Федору Юрьевичу Ромадановскому". Подписано:
Piter, "З боевого места, в 29 день сентября 1708".— Письма и
бумаги, т. VIII, в. 1, стр. 168—169, № 2681. Ср. [Письмо к Ив. Андр.
Толстому], 1708 г. 29 сентября.— Там же, стр. 171, № 2684.
{94} Там же, стр. 178—179, № 2699. В. Л. Долгорукий
сообщал Головкину из Дании, что там ходили слухи, что русские взяли в общем
восемь тысяч телег. — Письма и бумаги, т. VIII, в. 2, стр. 753.
На рассвете 29 сентября тронувшись с места ночевки, шведы, постепенно ускоряя
темп отступления, особенно после Пропойска, где на них с большим успехом напал
генерал-поручик Пфлуг, уже определенно ударились в бегство. Левенгаупт "с людьми
своими побежал великим скоком от стрельбы нашей",— доносил 30 сентября царю
бригадир Федор Иванович Фастман.
Под Лесной шведы потеряли весь свой обоз, но это не значит, что полностью все
семь с лишним тысяч груженых телег попали в руки русских. Цифра, определяющая
число захваченных русскими телег,— две тысячи. Эту цифру мы находим в "Журнале"
Петра, но формулировка тут не ясна: говорится, что Меншиков догнал неприятеля у
Пропойска, где "... и достальный их обоз больше двух тысяч телег взял..."{95} По смыслу фразы выходит, что если Меншиков взял "достальный"
обоз, то почти весь-то он или хоть значительная часть его была взята раньше. И в
самом деле в "Журнале" говорится, что при нападении Боура с 3 тыс. драгун (еще
до появления Меншикова) "... и обоз взяли и совершенную викторию получили". Но
точной цифры телег, взятых русскими, тут не приводится. Во всяком случае
если по шведским источникам глухо говорится, что шведы уничтожили сами свой
обоз, то это явная похвальба. У них для этого в их бегстве, да еще в снежную
метель, просто не хватило бы и времени. Во всяком случае ничего из своего
громадного обоза Левенгаупт Карлу XII не доставил.
---------------
{95} Журнал Петра Великого, ч. 1, стр. 183.
Петр по всей справедливости приписывал победе при Лесной громадное значение и
впоследствии повторял, что битва при Лесной "мать", а полтавская победа —
младенец, рожденный ею как раз через девять месяцев; и царь даже всякому, "кто
желает исчислить" совершенно ради любопытства, шутя предлагал посчитать, что от
28 сентября 1708 г. до 27 июня 1709 г. прошло ровно девять месяцев.[554]
Царь всегда отмечал годовщину сражения при Лесной самым торжественным
образом. "День поражения генерала Левенгаупта под Лесной, от которого его
царское величество ведет начало своих великих успехов"{96}
— так называет английский посол Витворт годовщину знаменитой битвы на основании
слов самого царя.
---------------
{96} Ch. Whitworth to the right honourable Mr. secretary
St. John. Carlsbad, the 1/12 October 1711.— Сб. РИО, т. 61. СПб., 1888, стр. 12,
№ 2.
Немецкая листовка, основанная на русских и некоторых шведских показаниях,
изданная вскоре после битвы под Лесной и дающая некоторые любопытные уточнения,
утверждает, что уже до трех часов дня шведы были оттеснены к своему
обозу, и наступил перерыв, после которого возобновилась с обеих сторон
артиллерийская стрельба, и тогда же царь узнал, что приближается генерал Боур и
уже находится в получасовом расстоянии от русского расположения. Царь решил его
подождать. В 4 часа дня Боур со своим отрядом прорвался сквозь артиллерийскую
завесу ("сквозь страшный огонь") шведов и примкнул к левому флангу русской
армии. Это было необычайно вовремя, потому что Петр перед приходом Боура должен
был перевести два драгунских полка с левого фланга на правый, чтобы подкрепить
его, и левый фланг оказался не в состоянии принять участие в общей атаке,
задуманной царем. Тотчас же после прихода Боура положение на левом фланге
переменилось: "офицеры и солдаты так разгорячились, что они опережали
приказания" командования, а правый фланг с своей стороны атаковал с необычайным
упорством. Шведы спешно выдвинули тогда из резервов на помощь атакуемым частям
два батальона пехоты и десять эскадронов конницы. Но от этих двух батальонов
вскоре осталось лишь семьдесят человек, а конница была отброшена назад, т. е.
опять-таки к своему обозу. Левенгаупт направил сосредоточенный артиллерийский
огонь против наступающих и остановил натиск. В дело вступила русская артиллерия,
и эта артиллерийская дуэль длилась до темноты. Стрельба прекратилась, но русская
армия оставалась в полной готовности возобновить бой едва рассветет. Уже вечером
Петру сообщили, что взято у шведов в полной исправности 16 пушек, которые
немедленно были включены в состав русской артиллерии{97}.
Доставили царю тогда же вечером сорок два неприятельских флага и десять знамен.
Всю ночь горели огни в расположении шведской армии, и поэтому русские в полной
боевой готовности стали .на рассвете приближаться к неприятелю в убеждении, что
немедленно возобновится бой. "Но оказалось, что Левенгаупт пустил в ход эту
стратагему только за тем, чтобы лучше обеспе-чить свое бегство, причем он
предоставил на усмотрение русских всех своих раненых и свои восемь тысяч
повозок".
---------------
{97} Wahrhaftige und umstandliche Relation von dem
Sieg... uberbracht von dem Herrn General-Adjutant Bruckenthal. Anno 1708 (ГПБ,
ф. Rossica).
Шведский лагерь был совершенно пуст. Левенгаупт бежал среди ночи, приказав
остаткам своей разбитой армии соблюдать [555] полнейшую
тишину. Петр послал в догоню тысячу конных гренадеров и две тысячи драгун. Этот
конный отряд изрубил в лесу часть арьергарда поспешно убегавшей шведской армии.
Около 3 тыс. их арьергарда капитулировало, но так как уже после согласия на
капитуляцию они вдруг открыли стрельбу, то большая их часть была уничтожена.
Шведы потеряли убитыми и пленными около 8–9 тыс. человек (из 16 с лишним,
которые вели бой). Большую часть из этого числа шведских потерь должно отнести к
павшим на поле боя и при преследовании, потому что пленных было взято лишь 2673
солдата и 703 офицера.
Русские потеряли больше тысячи (1110 человек) убитыми и 2856 ранеными из
участвовавших в бою 10 тыс. человек. Самое убийственное для шведов было в потере
всего обоза; Петр, уже образовывая свой "корволант" и гоняясь за Левенгауптом,
сознавал вполне отчетливо всю необходимость лишить Карла этой великой подмоги,
хотя все-таки он не знал, насколько колоссален обоз. Говорили впоследствии (и
это проникло и за границу), будто Петр, запретив даже и думать об отступлении
вечером 28 сентября, сказал, что он велел стрелять в него самого, если он
прикажет отступить. Во всяком случае всю эту бурную снежную ночь{98} с 28 на 29 сентября он провел, как и его солдаты, то сидя,
то лежа на снегу, укутавшись в свой плащ. Уже и эта деталь показывает, с каким
напряжением он ждал рассвета и как твердо был уверен в окончательной,
бесповоротной победе при возобновлении боя. Но Левенгаупт предпочел уйти, бросив
обоз и раненых.
---------------
{98} Этот крайне необычный факт снегопада в конце
сентября (начале октября нов. ст.) в этой местности установлен документально.
(Прим. авт.)
Кроме немецкой листовки, признающей поражение Левенгаупта, мы имеем и другой
"летучий листок", на шведском языке, имеющий явной и прямой целью извращение
действительности.
Вскоре после битвы под Лесной в Стокгольме вышла "с соизволения и с
привилегией от его королевского величества" листовка в шесть страниц, специально
посвященная описанию этого сражения. Листовка проникнута от начала до конца
духом лжи и хвастовства. Оказывается, не Левенгаупт скрылся ночью вместе со
своей армией, а русские "отступили". И если казаки действительно не отступали, а
наступали, то это они делали затем, чтобы "прикрыть" отступление всей русской
армии. И было русских в бою 40 тыс. человек, а шведов всего 11 тыс. О потере
всего обоза автор листовки "забыл" сообщить, он довольствуется лишь указанием,
что казаки оказались около каких-то телег и т. д. Но сквозь всю эту густую тучу
лжи и сознательных перевираний и передергиваний временами пробивается слабый,
совсем тусклый луч истины: листовка признает тяжкие потери шведов, утешая
читателя тем, что у русских будто бы потери [556] еще
больше. Автор ложно утверждает, что часть шведов, которых не досчитался
Левенгаупт после сражения, вовсе не убита и не попала в плен, а просто ушла в
Литву{99}. Ничего подобного не было. Те солдаты и офицеры
Левенгаупта, которые были отрезаны от своих и которые не подали в плен к
русским, блуждали некоторое время по лесам и постепенно истреблялись
белорусскими крестьянами.
---------------
{99} Egentlig berattelse om falt-slaget emellan H. К. М.
till sverige trouper jom stode under gen. och. gouvern. Adam Ludwig Lewenhaupts
befal och den Muskowitiske Krigsmachten under H. Z. M. etc. den 29 Septeinbris
1708 pod Liecna 2 mijl ifray Propoisk. Stockholm. (ГПБ, ф. Rossica).
Сосчитать, сколько именно погибло шведов при преследовании их после сражения
при Лесной, было в самом деле трудно.
Белорусские крестьяне не щадили попадавших в их руки "бегучих шведов", и Петр
сомневается в первые дни после Лесной, чтобы даже и одна тысяча пришла к Карлу
XII из всей армии Левентаупта, "понеже и по лесам мужики зело бьют". Но шведы
утверждали, что будто уцелело и пришло к Карлу около 8 тыс. Эта цифра несколько
преувеличена. Впоследствии и русские останавливались на цифре 6700 человек.
Народный характер войны, начавшейся после вторжения Карла XII на русскую
территорию, уже сказывался не только в Белоруссии, но и в Северской Украине,
куда вступала главная шведская армия, и агрессору не помогали его воззвания к
населению ("прелестные писма"). Петру доносили: "Король стоит еще на границе
Черкаской и посылал с прелесными писмами. Но сей народ, за помощию божиею зело
твердо стоять и писма приносят, а сами бегут в городы и леса, а деревни все
жгут"{100}.
---------------
{100} Письма, и бумаги, т. VIII, в. 1, стр. 183,
№2704.
Не следует преувеличивать, как иногда делают, полной будто бы неожиданности
для Европы позднейшего разгрома Карла. Те, "то был поближе к Швеции, например
двор и правительство Дании, уже после Лесной предвидели для Карла недоброе,
потому что они знали, как истощает король свое государство этой бесконечной,
далекой, тяжелой войной. Вот что доносил, например, князь В. Л. Долгорукий
Меншикову 30 ноября 1708 г. из Копенгагена: "Победу над швецким генералом
Левингоуптом здесь приписуют к великой славе и ко упреждениям интересом царского
величества, королю же швецкому к крайней худобе, и не чают чтоб он, потеряв
такой корпус, до конца сея войны уж поправитца мог". В Дании знали о постоянных
требованиях подкреплений, с которыми после Лесной король Карл обращается к
своему государству: "Хотя как возможно во всей швецкой земле берут рекорут, и за
великую скудостью людей пишут стариков, конечно таких, у коих от старости зубов
нет, и робят, которые не без труда поднять мушкет могут, однако ж собрав и
таких, не чают чтобы мочь знатного с такими людьми учинить, когда лутчие свои
войска разтерял, не учиня с оными ничего..." В Копенгагене даже думали после
Лесной, что, "потеряв такой корпус, король шведской вскоре будет просить
[557] миру", до такой степени "ту над Левенгоптом победу здесь
высоко ставят"{101}.
---------------
{101} Кн. Вас. Долгорукий — А. Д. Меншикову. Из
Копенгагена, ноября 30 дия 1708 г.— ТРВИО, т. III, стр. 37—38, № 41.
Понимание великого значения победы при Лесной нескоро распространялось в
Европе, но в конце концов русским резидентам при иностранных дворах удавалось
многое разъяснить правительствам, при которых они были аккредитованы. О победе,
о "высочайшей его царского величества команде", о значении для "всей нашей
нации" этой "неизмеримой виктории" восторженно писал русский посол в Гааге А. А.
Матвеев еще два с лишком месяца спустя, обращаясь к Меншикову по своему частному
делу{102}.
---------------
{102} ЛОИИ, ф. 83, походная канцелярия А. Д. Меншикова,
картон 10, № 158, 1708 г., декабря 3. Письмо А. А. Матвеева из Гравенгаги А. Д.
Меншикову.
В тот момент было крайне существенно, что необычайно благоприятное для России
впечатление произвела битва у Лесной также в Константинополе. В России было
известно, какие усилия употребляет шведская дипломатия, чтобы убедить султана и
визиря в необходимости скорейшего вторжения турок и их вассалов — крымских татар
— на Украину. Эта агитация вражеских агентов ("возмутителей") серьезно
беспокоила Петра с самого начала вторжения шведов: "... сего дня приехал
господин Рагузинской и привес писмо от посла нашего из Константинополя, которой
ко мне пишет, хотя и было, не без великого опасения (о чем он наперед сего
писал), однакож ныне весьма безопасно с помощию божиею паки утвердилось, и все
возмутители отвергнуты, которому деду, пишет, болшую причину к нашей пользе
Левенгоуптова баталия"{103}. Было ясно, что новая опасность
с юга отсрочена и что турки будут ждать решающих событий на украинском театре
военных действий. ---------------
{103} [Петр I — А. Д. Меншикову]. С Воронежа, февраля 17. ТРВИО, т. III, стр. 104, № 106.
|
