Тарле
Евгений Викторович
Северная
война и шведское нашествие на Россию
|
|
Меню:
Северная
война и шведское нашествие на Россию;
Бібліотека |
|
Глава II. 1
Поход на Россию, который должен был одним мощным и быстрым ударом смести
Русское государство с лица земли и заменить его удельными княжествами, был
замышлен Карлом давно, по крайней мере в общих чертах. После блестящих успехов
шведов в Польше и Саксонии, после победы под Фрауштадтом и ухода Августа в
Саксонию для Карла и его окружения программа была ясна. Решение вопроса — в
захвате Москвы, после чего можно спокойно возвратить уже без борьбы всю занятую
русскими Прибалтику. Это и будет быстрым и прочным успехом, грозным ударом, от
которого русские уже никогда не оправятся. Чтобы понять всю степень
высокомерного легкомыслия, с которым Карл XII после своих успехов в Польше и
Саксонии стал относиться к русскому врагу, достаточно вчитаться в один документ
и поглядеть, как король третирует русскую армию, готовясь к походу на Россию. Он
сидит пока в Альтранштадте и грозит вторгнуться в Австрию (в "наследственные
владения" императора Иосифа I), и когда королева английская Анна просит его от
этого воздержаться (так как в противном случае Иосиф I должен был бы прекратить
борьбу против Людовика XIV), то Карл XII отвечает ей 25 июня 1707 г., повторяя
угрозы против Австрии. Почему же он так зол на Австрию? Он не хочет долгих
переговоров, "потому что это снова (?) даст московитам возможность
ускользнуть... хотя я имею право их требовать (les reclamer), и вопреки надежде,
которую мне подали, отдать их в мои руки (me les livrer entre les mains)"{1}. Т. е. он, северный Ахиллес и Александр Македонский,
недоволен, что опять эта готовая добыча "ускользнет" и он не заполучит ее в свои
руки. Мания величия все более и более овладевала этим человеком.[492]
---------------
{1} Письма Карла XII — Анне. Adlerfeld G. Histoire
militaire de Charles XII, t. III, p. 184—185.
Он свободно прошел через Силезию, принадлежавшую австрийскому императору, и
тот был радешенек, что Карл ХII там не остался, а удовольствовался тем, что
император особым договором обязался не стеснять ничем лютеранской веры в
Силезии, обязался перед ним, Карлом XII, с которым он вовсе и не воевал. Это был
момент, когда Карл XII делал в Северной, Средней и Юго-Восточной Европе почти
все, что хотел. Перед ним трепетали монархи вроде австрийского императора, его
слава начинала затмевать славу его знаменитого предка Густава Адольфа, героя
Тридцатилетней войны, которому он старался подражать. Вот только еще оставалось
справиться с этими московитами, которые все "ускользают" и прячутся! Они,
конечно, будут разбиты: вся трудность только в том, чтобы их поймать, получить
"в свои руки" (как он выражался в письме к королеве Анне), вовремя захлопнуть
мышеловку.
В Литве (в Гродно и других местах) у Карла XII было больше 40 тыс. человек
уже в конце 1707 г. Предполагалось, что летом 1708 г. к этой главной армии
подойдет корпус Левенгаупта, стоявший в Курляндии и пополнявшийся рекрутами из
Швеции. Предполагалось, что Левенгаупт приведет 15–20 тыс. человек. На самом
деле к моменту выступления его корпуса в поход у Левенгаупта было 16 тыс. Они
должны были служить охраной громадного обоза, который Левенгаупту поручено было
доставить в армию Карла перед его вторжением в Россию. В Померании, частично в
Прибалтике и Польше стояло гарнизонами около 30 тыс. с лишком человек, но они не
должны были принять участие в походе на Москву. Их приходилось оставить там, где
они были, чтобы сохранять эти территории под шведской властью. Карл настолько
был уверен в быстрой и легкой победе над Россией, что без малейших колебаний
решил оставить 9 тыс. генералу Крассову не для охраны Швеции, которой никто не
грозил, а так, на всякий случай, прежде всего для ограждения крайне шаткого
польского престола Станислава Лещинского. Для похода на Москву и полного
завоевания России и покорения всего русского народа Карлу показалось за глаза
достаточно 35–36 тыс. человек.
28 января 1708 г. Карл XII вошел в Гродно, а оттуда двинулся в Сморгонь.
Завоевательный поход начался. В документах кабинета Петра есть определенные
свидетельства об усилиях русской дипломатии еще в январе 1708 г., когда
предстоящее шведское нашествие на Россию уже было несомненно, вступить вновь в
союзные отношения с королем Августом. При этом и Август, осмелевший ввиду
перспективы предстоящего долгого отсутствия Карла, уже завел тайные сношения и в
Берлине и в Вене. Андрей Артамонович Матвеев делал в это же время попытки
вовлечь в "великий союз" также Голландию и [493] Англию, но
дело не двигалось, и обе морские державы старались свалить друг на друга вину в
этом{2}. Ничего из этих попыток не вышло.
---------------
{2} ЦГАДА, ф. Кабинет Петра I, отд. 2, 1707—1708, кн. II,
д. 8, л. 406 и об. Подписано; Вашего Величества раб Гаврила Головкин. Из Минска.
1708 г., января 30.
Русские весной 1708 г. не знали точно ни когда Карл пойдет, ни куда он
пойдет: на северо-восток выбивать русских из Ингрии, или на
Смоленск—Можайск—Москву; затем до середины сентября никто не знал, куда он
двинется из Старишей, будет ли продолжать свой путь на Смоленск, или пойдет на
юг, круто повернув под прямым углом, на Украину.
В Сморгони, где Карл пробыл больше месяца с начала февраля 1708 г. до
середины марта, и затем в Радашковичах, местечке к северо-востоку от Сморгони,
где король оставался с середины марта до начала июня, Карл, с одной стороны,
собирал необходимый запас провианта (причем собрал очень недостаточно), а с
другой стороны, устанавливал план действий в предстоящей войне. Что провиант
собирался наскоро и небрежно, это казалось тогда не так и важно: знали, что
Левенгаупт усердно собирает свой колоссальный обоз в Курляндии, Литве, польской
Восточной Пруссии и уже в начале похода приведет его к армии. Зато обсуждение
планов предстоящего похода не доставляло ничего, кроме удовольствия, и внушало
самые радужные надежды. Особенно отрадное впечатление на короля производили
сообщения изменника и перебежчика немца Мюленфельса, безмерно много лгавшего о
внутренних делах в России. О Мазепе Мюленфельс, конечно, еще ничего не знал,
начальные изменнические сношения Мазепы были покрыты глубокой тайной. Но король,
сопоставляя фантастические сообщения Мюленфельса со своими секретными данными о
готовности гетмана перейти на сторону шведов, поспешил сделать желательный для
себя вывод, что не только Украина, но и весь восток России будут приветствовать
шведское вторжение.
* * *
Для более отчетливой ориентировки читателя в дальнейших движениях шведской
армии во время нашествия напомним тут же в самом сжатом виде, через какие этапы
вел шведский полководец свою армию к ее плачевному концу.
От Гродно через Лиду и Ольшаны Карл XII прошел в Сморгонь. Около пяти недель
он не двигается из Сморгони. Только 17 марта 1708 г. Карл XII выходит оттуда, и
на другой день, 18 марта, он уже в Радашковичах, где и остается целых три
месяца. Летописец похода и панегирист короля Нордберг дает объяснение этому, на
первый взгляд загадочному, долгому бездействию: тут оказалось возможным находить
пищу. Не то чтобы жители доставляли шведам провиант, ничего подобного! Население
закопало все, что у него было по этой части, [494] в землю,
и "солдаты сначала с большим трудом открывали склады, устроенные под землей, в
которых жители прятала свой хлеб. Но в несколько дней солдаты так наловчились
находить эти склады, что почти ни в чем не нуждались". Откопав и съев весь
припрятанный от шведов хлеб, армия двинулась дальше.
Эти соображения оказывали влияние и впредь, и если о них забыть, то просто
необъяснима будет медлительность действий Карла XII, вовсе не бывшая ни в
натуре, ни в практике шведского полководца. Приходит Карл в Могилев 18 июля и
сидит там четыре недели. Почему? Нордберг прежде всего приводит ту же причину:
"Так как в этом месте хорошие запасы всякого рода, то король пробыл здесь четыре
недели, как для того, чтобы сделать запас, необходимый для пропитания армии на
походе, так и затем, чтобы дать раненым оправиться". Битва при Головчине, потери
шведов при налетах нерегулярной конницы и расправа крестьян с отстающими все
уменьшали численность. вторгшейся в Белоруссию шведской армии и понуждали
заботиться о возвращении раненых в строй. Наконец, следовало подождать
присоединения Левенгаупта с его громадным обозом{3}. Из
Радашковичей путь армии нашествия шел через Минск (начало июня), Березину,
Головчин (3 июля 1708 г.), Могилев. Из Могилева (все время имея в виду дорогу
Смоленск—Можайск—Москва) Карл XII прошел через Чериков в Стариши (10–15
сентября). Тут намеченный план изменился: решено было, не теряя из вида конечную
цель — Москву, идти на Украину, и король круто повернул на юг, не дождавшись
Левенгаупта, разгромленного русскими войсками при Лесной 28 сентября 1708 г.
---------------
{3} Nordberg J. A. Histoire de Charles XII, roi de
Suede, t. II. La Haye, 1748, p. 225 (в дальнейшем сокращенно: Nordberg J. A.
Hisioire de Charles XII).
Пройдя через Кричев, шведская армия вступает в Северскую Украину (15
сентября—середина октября). Ближайшей (очень настоятельной) целью шведского
верховного командования стали поиски, подходящего города для устройства главной
квартиры и для временного расположения армии. Эти поиски долго не могли
увенчаться успехом: ни Стародуба, ни Новгорода-Северского они взять не могли и
не решились даже совершить нападение на эти важные пункты. Оставалось, после
прибытия к шведам Мазепы (24 октября), идти в его столицу, богатый Батурин. Но 2
ноября 1708 г. Меншиков разгромил и сжег Батурин дотла, вывезя большое
количество орудий и не очень много припасов, уцелевших при разгроме города. От
развалин Батурина, мимо которых прошла шведская армия, Карл по совету Мазепы
пошел в Ромны (середина ноября), а затем, спустя несколько недель (18 декабря),
в Гадяч. Отсюда Карл XII имел в конце декабря намерение возобновить движение на
восток по направлению к тогдашней ставке Петра в
[495]
Лебедине. Но отчаянное сопротивление в лежавшем по дороге Веприке (6 января 1709
г.) заставило изменить план и пойти в Зенков, а оттуда в Опошню. Из Опошни и
было предпринято. опустошение городов и местечек Слободской Украины по линии:
Опошня, Ахтырка (которую ни взять, ни даже осадить. уже не было сил), от Ахтырки
— на Краснокутск и Коломак и возвращение в Опошню (январь—февраль 1709 г.).
Ближним намерением становится овладение Полтавой. Из Опошни король с армией
постепенно продвигается к югу: сначала в Будищи и Жуки (середина марта—конец
апреля) и, наконец, под полтавские валы, где с конца апреля и располагается
лагерем для долгой и безуспешной осады города.
Три месяца (начало апреля—конец июня) Карл стоит под Полтавой — и 27 июня
1709 г. терпит в открытом бою с близко придвинувшейся к его лагерю русской
армией страшное, уничтожающее поражение. Затем — двое с половиной суток бегства
остатков армии с королем во главе в Переволочную, и 30 июня 1709 г. бегство
Карла XII за Днепр, в турецкие степи, и безусловная сдача брошенных им остатков
шведской армии отряду Меншикова.
Таков маршрут шведской армии от начала ее нашествия до ее печального конца.
|
